Я стал себе дороже, чем бывало,
С тех пор, как ты — здесь, на сердце моём;
Так мрамор, обработанный резцом,
Ценней куска, что дал ему начало.

Лист, где искусство образ начертало,
Неравночтим с тряпицей иль клочком:
Так и моя мишень твоим челом
Означена, — и горд я тем немало.

Я прохожу бестрепетно везде,
Как тот, кого в пути вооруженье
Иль талисман от напастей хранят;

Я не подвластен пламени, воде, —
Твоим гербом слепцам дарую зренье,
Своей слюной уничтожаю яд.

Микеланджело Буонарроти

---

Сентиментальная прогулка

Присядь на скамейку, подумай, взгляни:
Какие-то парни читают Парни,
Приезжий колхозник, спустившись в метро,
Мальбранша раскрыл, улыбаясь хитро.
Неотразимо пленяет картина:
В скверике нянька читает Плотина.
Сидя на лестнице, два штукатура
Канта штудируют в час перекура.
Даже бетонщик сказал между прочим,
Что, мол, Витрувий в деталях не точен.
Слесарь Шенье переводит стихами,
Любит Проперция автомеханик,
Слегка поседевший работник обкома
Бергсона читает на службе и дома.
Меня утомила прогулка сквозная:
Я был потрясен этой бездной познанья,
Я только подумал, снимая пальто,
Что Маркса теперь не читает никто.

1978
Олег Ильинский

---

За стен квадраты, за квадрат
дверей, и за квадрат
окна, и дважды два подряд
за лампу в сорок ватт,
за страны, где нас нет, за взгляд
на карту, за разлад
под крышей дома, где темнят,
за ясный воздух над,
за паровозов белый чад,
за ключ и каземат,
за нас и дважды, и стократ,
и дважды два стократ,
за то, что знают провода,
за жизнь под толщей льда,
за то, что два плюс два — не два,
и дважды два — не два.

1961
Томас Венцлова. Перевод с литовского Владимира Гандельсмана.

в оригинале

Už mūsų sienų kvadratus
Ir durų kvadratus,
Už aukštą langą – du kartus
Ir lempą – du kartus,
Už atkirstų šalių vardus,
Žemėlapių vartus,
Už tai, kad oras neklaidus
Ir kad klaidus vidus.
Už baltus garvežių ratus,
Patikrintus raktus,
Už mus visus – tuos du kartus,
Tuos keturis kartus.
Už tai, kas plaukia nuo laidų,
Kas gimsta po ledu,
Už tai, kad du ir du – ne du,
Ir dukart du – ne du.

@темы: поэзия, Венцлова

---

Stopping by Woods on a Snowy Evening
BY ROBERT FROST

Whose woods these are I think I know.
His house is in the village though;
He will not see me stopping here
To watch his woods fill up with snow.

My little horse must think it queer
To stop without a farmhouse near
Between the woods and frozen lake
The darkest evening of the year.

He gives his harness bells a shake
To ask if there is some mistake.
The only other sound’s the sweep
Of easy wind and downy flake.

The woods are lovely, dark and deep,
But I have promises to keep,
And miles to go before I sleep,
And miles to go before I sleep.

@темы: поэзия, Frost

---

Янош Арань, 1855, пер. Н. Чуковского

Витязь Бор

Солнца нет, туман клубится,
Ночи мгла струится с луга.
Витязь Бор в седло садится.
«Бог храни тебя, подруга».

Ночи мгла струится с луга,
Вихрь звенит в деревьях голых.
«Бог храни тебя, подруга».
Скачет Бор в пустынных долах.

Вихрь звенит в деревьях голых,
Птенчика пичуга прячет —
Скачет Бор в пустынных долах,
А его подруга плачет.

Птенчика пичуга прячет,
Птица над птенцом хлопочет.
А подруга Бора плачет,
Под венец идти не хочет.

Птица над птенцом хлопочет,
Вихрь ночной в ветвях играет,
Свадьбы девица не хочет,
От венца она сбегает.

Вихрь ночной в ветвях играет,
Призрак движется за мглою,
Дева от венца сбегает,
Молвит Бор: «Идем со мною».

Призрак движется за мглою,
Духи мчатся — рой за роем.
Молвит Бор: «Идем со мною,
С мертвым призрачным героем».

Духи мчатся — рой за роем,
Песнь звенит, сердца волнуя.
«С мертвым призрачным героем,
С милым женихом уйду я».

Песнь звенит, сердца волнуя,
Свадьбы близится начало.
«С милым женихом уйду я
Под венец, как обещала».

Свадьбы близится начало,
Вот часовня недалече.
«Под венец, как обещала».
Хор гремит, сияют свечи.

Вот часовня недалече,
Пред распятьем распростертым,
Хор гремит, сияют свечи,
И священник служит мертвый.

Под распятьем распростертым
Хор гремит, огни пылают,
И священник служит мертвый,
Деву с призраком венчают.
Хор гремит, огни пылают,
Лес в смятении великом,
Деву с призраком венчают,
И бледна невеста ликом.

Лес в смятении великом,
Филин плачется, печален,
И бледна невеста ликом —
Мертвая среди развалин.

@темы: поэзия, Янош Арань

---

Dylan Thomas
That Sanity be Kept

That sanity be kept I sit at open windows,
Regard the sky, make unobtrusive comment on the moon,
Sit at open windows in my shirt,
And let the traffic pass, the signals shine,
The engines run, the brass bands keep in tune,
For sanity must be preserved
Thinking of death, I sit and watch the park
Where children play in all their innocence,
And matrons on the littered grass
Absorb the daily sun.
The sweet suburban music from a hundred lawns
Comes softly to my ears. The English mowers mow and mow.
I mark the couples walking arm in arm,
Observe their smiles,
Sweet invitations and inventions,
See them lend love illustration
By gesture and grimace,
I watch them curiously, detect beneath the laughs
What stands for grief, a vague bewilderment
At things not turning right.
I sit at open windows in my shirt,
Observe, like some Jehova of the west
What passes by, that sanity be kept.

@темы: поэзия, Dylan Thomas

---

Мадонна Рафаэля

Склоняся к юному Христу,
Его Мария осенила;
Любовь небесная затмила
Ее земную красоту.

А он, в прозрении глубоком,
Уже вступая с миром в бой,
Глядит вперед — и ясным оком
Голгофу видит пред собой.

1858

@темы: поэзия, а. к. толстой

---

gloomy lady

she sits up there
drinking wine
while her husband
is at work.
she puts quite
some importance
upon getting her poems published
in the little magazines.
she's had two or
three of her slim
volumes of poems
done in mimeo.
she has two or
three children
between the ages
of 6 and 15.
she is no longer
the beautiful woman
she was. she sends
photos of herself
sitting upon a rock
by the ocean
alone and damned.
I could have had
her once. I wonder
if she thinks I
could have
saved her?

in all her poems
her husband is
never mentioned.
but she does
talk about her
garden
so we know that's
there, anyhow,
and maybe she
fucks the rosebuds
and finches
before she writes
her poems

@темы: поэзия, буковски

---

Соломинка

I

Когда, соломинка, не спишь в огромной спальне
И ждешь, бессонная, чтоб, важен и высок,
Спокойной тяжестью — что может быть печальней —
На веки чуткие спустился потолок,

Соломка звонкая, соломинка сухая,
Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,
Сломалась милая соломка неживая,
Не Саломея, нет, соломинка скорей.

В часы бессонницы предметы тяжелее,
Как будто меньше их — такая тишина, —
Мерцают в зеркале подушки, чуть белея,
И в круглом омуте кровать отражена.

Нет, не Соломинка в торжественном атласе,
В огромной комнате над черною Невой,
Двенадцать месяцев поют о смертном часе,
Струится в воздухе лед бледно-голубой.

Декабрь торжественный струит свое дыханье,
Как будто в комнате тяжелая Нева.
Нет, не Соломинка — Лигейя, умиранье, —
Я научился вам, блаженные слова.

II

Я научился вам, блаженные слова:
Ленор, Соломинка, Лигейя, Серафита.
В огромной комнате тяжелая Нева,
И голубая кровь струится из гранита.

Декабрь торжественный сияет над Невой.
Двенадцать месяцев поют о смертном часе.
Нет, не Соломинка в торжественном атласе
Вкушает медленный томительный покой.

В моей крови живет декабрьская Лигейя,
Чья в саркофаге спит блаженная любовь.
А та — Соломинка, быть может — Саломея,
Убита жалостью и не вернется вновь.

@темы: поэзия, мандельштам

---

Я И НАПОЛЕОН

Я живу на Большой Пресне,
36, 24.
Место спокойненькое.
Тихонькое.
Ну?
Кажется — какое мне дело,
что где-то
в буре-мире
взяли и выдумали войну?

Ночь пришла.
Хорошая.
Вкрадчивая.
И чего это барышни некоторые
дрожат, пугливо поворачивая
глаза громадные, как прожекторы?
Уличные толпы к небесной влаге
припали горящими устами,
а город, вытрепав ручонки-флаги,
молится и молится красными крестами.
Простоволосая церковка бульварному изголовью
припала, — набитый слезами куль, —
а у бульвара цветники истекают кровью,
как сердце, изодранное пальцами пуль.
Тревога жиреет и жиреет,
жрет зачерствевший разум.
Уже у Ноева оранжереи
покрылись смертельно-бледным газом!

Скажите Москве —
пускай удержится!
Не надо!
Пусть не трясется!
Через секунду
встречу я
неб самодержца, —
возьму и убью солнце!
Видите!
Флаги по небу полощет.
Вот он!
Жирен и рыж.
Красным копытом грохнув о площадь,
въезжает по трупам крыш!

Тебе,
орущему:
«Разрушу,
разрушу!»,
вырезавшему ночь из окровавленных карнизов,
я,
сохранивший бесстрашную душу,
бросаю вызов!

Идите, изъеденные бессонницей,
сложите в костер лица!
Все равно!
Это нам последнее солнце —
солнце Аустерлица!

Идите, сумасшедшие, из России, Польши.
Сегодня я — Наполеон!
Я полководец и больше.
Сравните:
я и — он!

Он раз чуме приблизился троном,
смелостью смерть поправ, —
я каждый день иду к зачумленным
по тысячам русских Яфф!

Он раз, не дрогнув, стал под пули
и славится столетий сто, —
а я прошел в одном лишь июле
тысячу Аркольских мостов!
Мой крик в граните времени выбит,
и будет греметь и гремит,
оттого, что
в сердце, выжженном, как Египет,
есть тысяча тысяч пирамид!

За мной, изъеденные бессонницей!
Выше!
В костер лица!
Здравствуй,
мое предсмертное солнце,
солнце Аустерлица!

Люди!
Будет!
На солнце!
Прямо!
Солнце съежится аж!
Громче из сжатого горла храма
хрипи, похоронный марш!
Люди!
Когда канонизируете имена
погибших,
меня известней, —
помните:
еще одного убила война —
поэта с Большой Пресни!

1915

@темы: поэзия, маяковский

---

C.S. Lewis

The Late Passenger

The sky was low, the sounding rain was falling dense and dark,
And Noah's sons were standing at the window of the Ark.

The beasts were in, but Japhet said, 'I see one creature more
Belated and unmated there come knocking at the door.'

'Well let him knock,' said Ham, 'Or let him drown or learn to swim.
We're overcrowded as it is; we've got no room for him.'

'And yet it knocks, how terribly it knocks,' said Shem, 'Its feet
Are hard as horn--but oh the air that comes from it is sweet.'

'Now hush,' said Ham, 'You'll waken Dad, and once he comes to see
What's at the door, it's sure to mean more work for you and me.'

Noah's voice came roaring from the darkness down below,
'Some animal is knocking. Take it in before we go.'

Ham shouted back, and savagely he nudged the other two,
'That's only Japhet knocking down a brad-nail in his shoe.'

Said Noah, 'Boys, I hear a noise that's like a horse's hoof.'
Said Ham, 'Why, that's the dreadful rain that drums upon the roof.'

Noah tumbled up on deck and out he put his head;
His face went grey, his knees were loosed, he tore his beard and said,

'Look, look! It would not wait. It turns away. It takes its flight.
Fine work you've made of it, my sons, between you all to-night!

'Even if I could outrun it now, it would not turn again
--Not now. Our great discourtesy has earned its high disdain.

'Oh noble and unmated beast, my sons were all unkind;
In such a night what stable and what manger will you find?

'Oh golden hoofs, oh cataracts of mane, oh nostrils wide
With indignation! Oh the neck wave-arched, the lovely pride!

'Oh long shall be the furrows ploughed across the hearts of men
Before it comes to stable and to manger once again,

'And dark and crooked all the ways in which our race shall walk,
And shrivelled all their manhood like a flower with broken stalk,

'And all the world, oh Ham, may curse the hour when you were born;
Because of you the Ark must sail without the Unicorn!'

1948

Перевод Я. Г. Тестельца (sic!)

Клайв Стейплз Льюис

Баллада об опоздавшем пассажире

И дождь хлестал из низких туч, вода была темна.
Они прикрыли дверь в ковчег и встали у окна.

«Глядите, — молвил Иафет, — еще какой-то зверь
Пришел без пары, позже всех и бьется в нашу дверь!»

«Пусть сам плывет, — ответил Хам, — вот мой ему совет.
А тут и так забито все, и места больше нет».

«Но он стучит, — воскликнул Сим, — как страшно он стучит!
Ох! лучше музыки любой звук от его копыт!»

«Чего орешь? — ответил Хам. — Отцу мешаешь спать.
Проснется — мигом нам найдет работу он опять».

И тут же снизу крикнул Ной: «За дело, сыновья!
Еще одно животное стучится, слышу я!»

Обоих братьев в бок толкнув, Хам прокричал в ответ:
«Нет, это просто гвоздь в башмак вбивает Иафет!»

«Но этот звук, — воскликнул Ной, — похож на стук копыт!»
«Ну, значит, дождь, — ответил Хам, — по крыше так долбит».

И Ной на палубу взошел, и ахнул, в знак беды
Со стоном вырывая клок из белой бороды.

«Смотрите, вон он! Он не ждет, он убегает прочь!
Какое зло вы, сыновья, свершили в эту ночь!

И даже чудом вдалеке догнать его сумев,
На неучтивость не смиришь в нем благородный гнев!

Куда же ты несешься в ночь, о одинокий зверь?
Какое стойло, что за корм отыщешь ты теперь?

Ах, шея, выгнута волной, и гривы водопад!
Ах, гордость милая! Тебя не скоро ждать назад.

И много горечи узнать дано людским сердцам,
Покуда снова он придет кормиться в стойло к нам!

Завянет доблести цветок, надломлен и забыт,
Пока раздастся вновь в ночи гром золотых копыт.

И на тебе навеки, Хам, проклятье и упрек:
Хотел войти, но не вошел в ковчег единорог!»

Перевод Я. Г. Тестельца

@темы: поэзия, lewis, тестелец

---

Бах

Здесь прихожане — дети праха
И доски вместо образов,
Где мелом — Себастьяна Баха
Лишь цифры значатся псалмов.

Разноголосица какая
В трактирах буйных и церквах,
А ты ликуешь, как Исайя,
О, рассудительнейший Бах!

Высокий спорщик, неужели,
Играя внукам свой хорал,
Опору духа в самом деле
Ты в доказательстве искал?

Что звук? Шестнадцатые доли,
Органа многосложный крик —
Лишь воркотня твоя, не боле,
О, несговорчивый старик!

И лютеранский проповедник
На черной кафедре своей
С твоими, гневный собеседник,
Мешает звук своих речей.

1913

@темы: поэзия, мандельштам

---

Зимняя ночь

Не поправить дня усильями светилен.
Не поднять теням крещенских покрывал.
На земле зима, и дым огней бессилен
Распрямить дома, полегшие вповал.

Булки фонарей и пышки крыш, и черным
По белу в снегу — косяк особняка:
Это — барский дом, и я в нем гувернером.
Я один, я спать услал ученика.

Никого не ждут. Но — наглухо портьеру.
Тротуар в буграх, крыльцо заметено.
Память, не ершись! Срастись со мной! Уверуй
И уверь меня, что я с тобой — одно.

Снова ты о ней? Но я не тем взволнован.
Кто открыл ей сроки, кто навел на след?
Тот удар — исток всего. До остального,
Милостью ее, теперь мне дела нет.

Тротуар в буграх. Меж снеговых развилин
Вмерзшие бутылки голых, черных льдин.
Булки фонарей, и на трубе, как филин,
Потонувший в перьях нелюдимый дым.

1913, 1928

@темы: пастернак, поэзия

---

Любимая, припомни свой восторг.
Дождь в рукавах нащупал водосток
и вытекал. И я насквозь промок.
И Ватикан своих святых отцов
услал на верфи.

Мы строили большие корабли,
то лодочки, то «бревна собери,
и будет плот», и «среди нас, смотри –
Сам Петр Первый».

Припомни, милая… Ты не припомнишь?..
что же…
Пять лет назад я был в сто крат моложе.
Я был Сократ.

Погода стала мрачной
с утра. И номера для новобрачных
все заняты, и это значит – нам
по разным разбредаться номерам.

Я вырос в пса. И оттого, тем паче,
былой восторг не сможет стать щенячьим,
что я и сам щенком бы стать не смог.
Я невпопад припомнил свой восторг!
Ах милая!
Ну что все это значит?

@темы: поэзия, бикбулатов

---

МАГДАЛИНА

1

Чуть ночь, мой демон тут как тут,
За прошлое моя расплата.
Придут и сердце мне сосут
Воспоминания разврата,
Когда, раба мужских причуд,
Была я дурой бесноватой
И улицей был мой приют.

Осталось несколько минут,
И тишь наступит гробовая.
Но, раньше чем они пройдут,
Я жизнь свою, дойдя до края,
Как алавастровый сосуд,
Перед тобою разбиваю.

О, где бы я теперь была,
Учитель мой и мой Спаситель,
Когда б ночами у стола
Меня бы вечность не ждала,
Как новый, в сети ремесла
Мной завлеченный посетитель.

Но объясни, что значит грех,
И смерть, и ад, и пламень серный,
Когда я на глазах у всех
С тобой, как с деревом побег,
Срослась в своей тоске безмерной.

Когда твои стопы, Исус,
Оперши о свои колени,
Я, может, обнимать учусь
Креста четырехгранный брус
И, чувств лишаясь, к телу рвусь,
Тебя готовя к погребенью.

2

У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые твои.

Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.

Ноги я твои в подол уперла,
Их слезами облила, Исус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.

Будущее вижу так подробно,
Словно ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами,
Может быть, из жалости ко мне.

Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот крест.

Брошусь на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам креста.

Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?

Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до воскресенья дорасту.

1949

@темы: пастернак, поэзия

---

Где-то маятник качался, голоса звучали пьяно.
Преимущество мадеры я доказывал с трудом.
Вдруг заметил я, как в пляске закружилися стаканы,
Вызывающе сверкая ослепительным стеклом.

Что вы, дерзкие, кружитесь, ведь настроен я не кротко.
Я поклонник бога Вакха, я отныне сам не свой.
А в соседней зале пели, и покачивалась лодка,
И смыкались с плеском волны над уставшей головой.

@темы: поэзия, цветаева

---

Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.

Весною светлой, как вестник мая,
Целую ландыш, в мечту влюбленный,
И внемлет ветру лазурь немая,
Я вею, млею, воздушный, сонный.

В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном -
И гром проснется в немом просторе.

Но, снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой
И, вечно вольный, забвеньем вею.

1897

@темы: поэзия, бальмонт

---

Соблазны мира – пути греха. И он падет. Он еще не пал, но падет неслышно, бесшумно, в одно мгновение. Не пасть – слишком тяжело, слишком трудно. И он почувствовал безмолвное низвержение своей души: вот она падает, падает, еще не пала, не пала, но готова пасть.

Портрет художника в юности

---

Austra Skujiņa

Atmoda

Es sapņoju kādreiz
par Indijas mežiem,
lotospuķēm
un zvaigžņotu mieru
pār dienvidus ūdeņiem tumšiem.
Kādreiz man mīļas bij
aizmirstās pilis,
kur ceļos nokritis
vientulis ceļinieks
mieru lūdzas
gurušai sirdij.
Vēlējos galvu
nolikt uz svētnīcas kāpnēm.
aizmirst sāpes un laimi,
un dzīves kaltušo lapu
nosviest Budam pie kājām,
kaut arī miljoni
lādētu tālāk
bezsirdi sauli
un asiņu upēs
skalotu brīvības zeltu.
Es sapņos iegrimu
kādreiz tik dziļi,
ka aizmirsu — tikai
pasakās vecās
ir daiļums, un tempļi un miers,
bet mūžību aptumšo
cilvēku sāpes
un slāpes
pēc dzīves.

---

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.

А не то рвану по следу —
Кто меня вернет? —
И на валенках уеду
В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,
Там, где — боже мой! —
Будет мама молодая
И отец живой.

@темы: поэзия, Шпаликов